На Новый год нам подарили адвент-календарь с десятью окошками. За каждым окошком — шоколадка.
Мы про него благополучно забыли, а на мой день рождения вспомнили и решили за праздничным столом за чаем вместе с гостями его опустошить. Гостей было больше, чем окошек, но кто-то благородно отказался от чая (еще бы, столько водки выпить я бы тоже отказался), и мы вдесятером уселись вокруг календаря.
Гости открывали запечатанные картонные окошки и доставали оттуда шоколадки. Все радовались, как дети, даже дети. Моя очередь была последней, почетной. Гости гадали, какая шоколадка мне достанется — среди извлеченных уже наметились свои фавориты. Я торжественно открыл свое окошко. Оно оказалось пустым.
Остаток вечеринки я прорыдал в ванной. Напрасно гости пытались меня утешить, ссылаясь на заводской брак, и на то, что, мол, у них тоже так бывало (хотя по лукавым хитринкам в глазах было понятно — нет).
Я возопил, скорее к небесам, чем возражая кому-то конкретно, что шанс был один из десяти, что я проклят, что у меня всю жизнь так, и туалетная бумага заканчивается именно на мне. Кто-то из представителей старшего поколения робко предложил знакомую знахарку, чтобы снять с меня порчу, но жена не то шутя, не то всерьез, кто этих жен разберет, ответила «боюсь, в этом случае испортится знахарка». Дядя Сережа, которого я всегда подозревал в тайном недоброжелательстве, подливал в огонь, причитая на заднем плане: «Действительно необъяснимо, мистика какая-то!»
Несмотря на жизненный кризис, я заметил, что Артем с бабушкой о чем-то шушукаются, подозрительно поглядывая в мою сторону. Наконец бабушка легонько подтолкнула внука в спину, напутствуя его словами «ничего-ничего, покажи папе». Артем подошел ко мне с адвент-календарем, положил его на стиральную машинку, где-то сбоку его открыл и спокойно вытащил из картонной коробки вставку с ячейками для шоколадок.
— Извини, пап, я еще неделю назад одну шоколадку съел, — признался ребёнок и, видимо, по мотивам разговоров про порчу добавил, — это не ты испорченный, это я испорченный.
— Ты не испорченный, ты любимый! — воскликнул я, мы с Артемом обнялись, и слезы умиления брызнули из глаз наших.
— Оба вы хороши, — подытожила жена.
— И тем не менее это не объясняет, почему пустая ячейка досталась именно ему… — пробурчал на заднем плане враг хэппи-эндов дядя Сережа.