Недавно моя пятнадцатилетняя дочь нашла фотоальбом розового цвета со своей фотографией на обложке. На ней дочери месяц. Наглухо завернутая в пеленку, она похожа на маленькую бабусю с крошечным носом-кнопкой. В ней только мы с мужем и бабушки могут узнать ту длинногую девушку с синими волосам, которой дочь стала сейчас. К своим пятнадцати она обладает богатой речью, любит вести философские разговоры со взрослыми, отстаивает свое мнение, грубит, когда не добивается своего, находит самые правильные слова, чтобы извиниться, когда остывает после очередного спора с родителями.
А ведь все начиналось с какого-то «ма». Я записала его в альбом, как самое первое слово дочери. И вот через пять страниц оно уже «ма-ма». И снова записано.
На фото в альбоме дочь обнимает свою первую куклу – пупса по имени Гоша. С видом маленького ученого листает свою первую книжку с картинками. Мне удалось запечатлеть ее первый шаг. Не в рваных кедах, которые дочь носит сейчас, а в трогательных ортопедических сандаликах – они застегивались на удобные липучки и были украшены вишенками. Непонятная закаляка, нарисованная толстым фломастером и названная первым рисунком, тоже хранится в альбоме. Как и первая прядь состриженных волос. Бабушка тогда сказала, что если к году ребенка постричь, в будущем у него вырастут густые волосы. Бабушка, конечно, не могла предположить, что эти волосы будут стричься максимально коротко, иногда сбриваться вовсе под ноль, краситься в самые неожиданные цвета, торчать пугливым одуванчиком или прятаться в куцие пальмочки.
И вот эта девочка-припевочка на фото, стоящая под елкой в платье принцессы, – тоже моя дочь. Та самая дочь, которая теперь не носит платья в принципе…
И вот эта, сидящая на фото на горшке и примеряющая бусы из моей шкатулки, – тоже она. Которая теперь если и носит украшения, то самодельные, например, сделанные из соединенных между собой металлических «ушек», оторванных от банок с колой.
Когда моей дочери был год, она любила шагать со мной за руку, все равно куда, а теперь спрашивает: «Ладно, пойдем, но через сколько я буду свободна?». Лучшими игроками в настольных играх для нее были мы с мужем, а не как сейчас: «Мам, ты уверена, что сможешь понять правила?». Когда-то я была для нее чемпионом в магнитной рыбалке. Теперь она играет в Clash Royal в телефоне и уверенно заявляет: «Тебе, мам, точно не понравится, это же не тетрис…».
…Дочь листала альбом первого года своей жизни, а я сидела рядом и ностальгировала. Она давно не ест мясо, а вот на этом фото я ввожу в ее рацион индейку. Когда-то она, сидя в наполненной пеной ванне, рисовала на плитке специальными фломастерами животных и цветы, а я стояла рядом и угадывала. Теперь, когда ванная занята дочкой, из нее громко играет музыка, и мы с мужем просим сделать потише. Даже не просим – кричим призывно в закрытую дверь. Но это всегда безрезультатно… Когда-то дочь верила в Деда Мороза, но когда мой брат, переодетый в него, принес ей новогодний подарок, очень испугалась и успокоилась только на моих руках. А теперь она мне говорит: «Не бойся, мама», «Не волнуйся, мама», «Ты, как всегда, начнешь переживать, но совершенно напрасно».
Дочь листала альбом первого года своей жизни и задумчиво улыбалась. А дойдя до последней страницы, спросила:
— А есть такой же альбом второго года?
— Нет, — растерялась я.
— А третьего?
— Тоже нет… Там вообще появился уже твой брат, было не до записей…
— А ведь это странно, да?
— Что именно?
— Что малышей так любят. Запоминают каждый день. А повзрослевший ребенок как будто уже не так важен.
Слушайте, а ведь правда. Кто-нибудь ведет альбом своего десятилетнего сына? Фотографирует его у входной двери? А ведь он впервые сам, без сопровождения взрослых, пришел из школы домой.
А записываете, что вот, такого-то такого-то числа ребенок выдал первое матерное слово, которое услышал от одноклассника?
А фотографируете его ботинки в начале года и те, которые пришлось покупать в конце года? Зря не фотографируете! Разница – огромная. Такие фото очень бы впечатлили его в будущем…
Или, например, моя дочь вчера сказала за ужином: «Сон тяжелит мне веки». Она проходит в школе Шекспира. Шекспир оседает где-то в ее голове между песнями Монеточки, и это уже повод записать, запомнить момент. Но я лишь продолжила перемешивать фасоль в кастрюле…
…С детства любила начинать новую тетрадь. Помните это ощущение, что вот, уж с этой-то чистой страницы все точно начнет получаться лучше, чем прежде. В эту тетрадь я теперь буду записывать все про своих взрослых, все реже милых и все менее трогательных, детей. Я даже приклеила конверт к обложке. В нем уже хранится черно-белая наклейка для маникюра, которую дочь назвала отстойной и не стала использовать. А еще записка: «Приду примерно в 9» — от сына. Он прикрепил ее на холодильник, когда я была на работе. Никаких тебе «Дорогая мамочка», «обнимаю», «целую», «твой сыночек». Но я сохраню. Надо же с чего-то начинать, чтобы показать, как важен человек, даже если ему двенадцать, пятнадцать, тридцать восемь.