88-й, мне два, я живу в военном городке в Хаимашкере в Венгрии. Около озера Балатон. Тут служит мой отец. Но я ничего не знаю про эти географические точки. Моя личная география – это палисадник у подъезда, где можно расстелить одеялко и играть пасочками, дорожка вдоль пятиэтажки, по которой можно ездить на трехколесном велосипедике, да квартира на третьем этаже, где живет мой лучший друг Ренат. Если нас оставить играть в одной кроватке и уйти пить чай на кухню, то развитий событий два: либо я обкакаюсь и обмажу друга какашками, либо во мне проснется любовь, и я буду обнимать его со всем своим юношеским пылом. В любом случае ваш чай будет прерван диким ревом – Ренат протестует против какашек и обнимашек с равной силой.
Из Венгрии в кармашке я увезу только два воспоминания: вот мама Ренатика, тетя Нафиса, прижимает мне ко лбу замороженное мясо. Мне больно, я реву и сквозь слезы вижу этот пакет с говядиной.
- Не плачь, маленькая, не плачь. Дядя велосипедист не специально тебя сбил. Нечего по дороге бегать, когда взрослые едут.
А второе – это мамино лицо. Тоже сквозь слезы. В тот раз меня искусали рыжие муравьи, на чей домик я расстелила свое одеялко с пасочками. Мама что-то говорит, кричит прямо с пятого этажа, а по ногам мечутся злостные насекомые и никак не хотят убегать. И даже мой ор иерихонской трубы не доносит до них простой истины – вам тут не рады…
***
Вот 97-й год, тут я переехала в Москву из Сибири, но без родителей. Новая школа, сложные отношения, бойкот, драки…
Я приходила в класс, высоко задрав свой нос, безразлично кидала портфель на парту: видала я вас всех, придурки!
Мама звонила по межгороду и кричала в трубку:
- Ты там как? Как в школе?
- Нормально. Четверку по русскому получила, - бодро рапортовала я.
Ну а что еще сказать? Мне плохо, мамочка! Мне тут дико страшно каждый день идти в эту жуткую школу! Я плачу каждую ночь в подушку, чтобы не расстраивать бабушку с дедушкой! Забери меня, пожалуйста!
Я не скажу всего этого маме. Я положу трубку и пойду учить русский. Или писать стихи.
***
2013-й… Самый обжигающе-болезненный. Послеразводный. Родители дежурят у меня в квартире по очереди, пока, наконец, до меня не доходит смысл происходящего:
- С ума посходили, что ли? Вы что, думаете, я из окна сигану, как только останусь в квартире одна? Щаз!!! Я за три месяца вперед заплатила аренду, так что три месяца можете быть спокойны!
Родители смотрят недоверчиво на меня, серую, исхудавшую, прикидывают варианты:
- Ладно, шутит вроде, значит, можно и правда по домам. Закрываю за ними дверь, проверяю, спит ли еще 8-месячный Матвейка, и иду на балкон покурить. Долго-долго смотрю вниз с 17-го этажа:
- Интересно, а каково это… Резко делаю шаг назад. Да ну вас, придумают же! Квартира на три месяца. Больше ста тыщ. На одной только своей меркантильности могу выжить…
***
И вот я в своем 2021-м. Оглядываюсь назад, шуршу фотками, шуршу воспоминаниями. Каждый раз мне казалось, что горе безмерно, как целый космос. Каждый раз я не верила, что для меня может наступить хоть какое-то счастливое завтра. Каждый раз я страдала со всей неистовостью, на которую была способна. Много плакала. Мало ела. Прошивала очередной день крестиком – слава богу, ты закончился.
Но шишки на лбу заживали.
И муравьиные укусы сходили.
И школа однажды тоже закончилась.
И сейчас я даже рада видеть на улицах своих бывших одноклассников.
И по весне снова взметнутся юбки, застучат призывно каблучки по асфальту, и сердце затреплется и зачирикает, как стая воробьев в кустах, - пора любить! Кажется, пора любить!
И я задумаюсь о том, что даже если на пути мне еще не раз будет больно и горько, я буду точно знать, что завтра однажды наступит. Я буду останавливаться и спрашивать себя: а вспомнишь ли ты об этом через год? А через пять? Через десять? Как ты думаешь, будет ли тебе так же больно или всё в этом мире конечно?
И честно отвечу себе на свои вопросы. Со временем в памяти останутся пожухлые листочки отрывного календаря. Фотки. Даты. События. Лица. Чувства. Или даже не чувства, а только воспоминания о них.
И ты будешь идти вперед, с каждым шагом оставляя всё дальше и дальше ту девочку, прижимающую к шишке пакет замороженного мяса, того подростка, пишущего ночами стихи о страданиях, ту молодую взбалмошную женщину, которая стоит на балконе, смотрит с 17-го этажа и думает:
- Интересно, а каково это?
Идти вперед. В счастливое завтра.