У магнолии лепестки длинные, белые, ровные, как девичьи руки. И вянут они так же быстро. Цветы ее – белые, плотные керамические чаши. Аромат – весомый, удлиненный, кремовый, но не приторный. Каким словом можно его точно описать?
– Магнолия пахнет лимоном, – говорит дедушка.
Дедушка не поэт, но умеет и почувствовать, и выразиться в слове. Уезжая в деревню, обратился со слезой в голосе:
– Прошу вас об одном – кормите ребенка ягненком!
На рынке царят красное и желтое. «В зеленый горстями бросали дукаты». Черная переспелая черешня, новорожденная розово-алая вишня, скромная полинялая алыча. Дыни, абрикосы, персики пушистые и гладкие, персики отборные, персики инжирные, бруньоны.
Господин Афанасий пробует дыню. Избыточный сок переливается через край, склеивает медом пальцы.
– Хм. Однако! Какая... какая сильная дыня!
Мальчик канючит возле передвижной жаровни, просит свиной шашлычок-каламаки.
– Нет, – рассеянно отказывает ему мама. – Сегодня на обед баклажаны.
– Но я же плотоядное! – возражает мальчик.
Вином и уксусом на агоре почему-то торгуют продавцы яиц.
– Не знаю, какое выбрать, – колеблется нерешительный покупатель у прилавка, заставленного коробками с желто-белыми яйцами разного калибра. – Я пью розовое. Жена – белое. Так какое мне купить?
– Так купите оба! Чтобы спасти свой брак!
Табличка на фиолетовых луковицах: «Лук, от которого не плачут».
У Прокопия на прилавке, поверх рыбного серебра, сияют на солнце две бутылки виски – одна пустая, вторая полная. Функционал их неясен: на вид Прокопий абсолютно трезв. Разве что чересчур подозрительно подвижен. Кричит громко («халкидский анчоус не сдается»), двигается, как тигр, прыжками, но как-то все без смысла, – невпопад обслужил только что подошедшую госпожу Лидию, а госпожу Мирто, долго ждавшую своей очереди с головкой курчавого салата в руке, оставил без внимания. Работает в основном его молчаливая помощница, кума Деспина.
– Зачем пришел, Фома? – (вся агора слушает прокопиев дивертисмент). – Что тебе предложить? Рыбу, мужчину, женщину? Что тебе лучше помогает?
– Прокопий, ты забыл Мирто, – замечает Деспина. – Какой из тебя продавец?
Прокопий бросает окурок, разворачивается, делает перед Мирто покаянный арабеск на полупальцах. Корпус слегка наклонен, спина вогнута. Голова повернута к зрителям.
– Халкидянин одичал! Но халкидянин исправится. С этой минуты анчоус не по три евро, а по два!
Деспина вздыхает.
– Может, я плохой продавец, – объясняет ей Прокопий вполголоса. – Зато хороший драматург!
Манолис подходит к нему с бутылкой воды.
– Зачем вода? – удивляется Прокопий.
– Пей. Это – огнетушитель лета! – хлопает его по плечу Манолис.– А сегодня что празднуешь?
– Святую Пятницу, – отвечает Прокопий.
– Почему эта пятница – святая? Как ты отличаешь святое от несвятого?
– Святое распознать легче всего. Запомни, святое время – это то, которое принадлежит тебе.