Все утро маленький Гриша, который только-только учился выговаривать слова, но чаще выдавал смешные звуки, выкрикивал на удивление разборчиво: «А вафельки! А вафельки!».
Малыш уже съел тарелку овсяной каши, печенье и яблоко, и мама решила: «Хватит!». А он и не настаивал. «А вафельки! А вафельки!» Гриша произносил так, на всякий случай. Для того, чтобы домашние были в курсе.
— Гришенька, неужели ты любишь эти вафельки? — удивлялась пятилетняя сестра Катя, которая вафли как раз не любила. – Ничего, когда-нибудь родители решат, что ты уж большой мальчик и дадут тебе попробовать шоколадную конфету. И тогда ты все поймешь.
— Когда это ты ел вафли и где они, интересно, лежат? — старший брат Гриши Максим не скрывал, что давно про вафли мечтает. В отличие от сестры, Максим любил все сладкое, причем, в неограниченном количестве.
— Ну, где эти вафельки, Гишуль? — Максим даже глаза раскрыл пошире, чтобы малыш, если и не понял слов, то по взгляду догадался, о чем речь. Но Гриша в ответ лишь четче произнес своим звонким голоском: «А вафельки! А вафельки!». А потом снова «А вафельки! А вафельки». И еще раз: «А вафельки! А вафельки!».
Гриша повторял «А вафельки! А вафельки!» до самого обеда. И Катя, которая села рисовать животных, нарисовала вместо жирафа… вафлю, а вместо белки – еще одну вафлю, и заяц почему-то тоже стал вафлей. А Макс, который пытался выучить названия военных самолетов, не мог запомнить ни одного: в голове у него крутились одни сплошные вафли, и Максим думал, что хорошо бы вафлям быть не со сливочной начинкой, а с вареной сгущенкой, она вкуснее.
После обеда в гости приехала бабушка. Встреча с ней в коридоре была настолько предсказуемой, словно ее давно прописали в каком-то протоколе встреч бабушек с внуками и заверили огромным количеством печатей.
Сперва обнимания с поцелуями и восхищениями: «Как выросли! Не узнать! Скоро маму обгоните!». Потом — шуршание пакетами с подарками и гостинцами. Старшим внукам бабушка привезла книжки и мармелад. А Грише – игрушечный трактор и груши с дачи – их мальчик тут же высыпал из пакета на пол и, улыбнувшись бабушке, четко произнес: «А вафельки! А вафельки!».
— Солнышко, ты хотел вафельки? Прости, бабушка не знала, что тебе их уже дают. Может, я сбегаю в магазин за вафельками? — спросила бабушка у мамы.
— Думаю, ему просто нравится это слово. Хотя я даже не знаю, кто ему про эти вафли рассказал… Мы сто лет не покупали вафли: Катя их не любит, а Максим сразу съедает все, и потом у него чешутся щеки.
— Мама! – перебил Гриша. — вафельки! А вафельки!
— Никаких вафель, скоро обед! — мама попыталась закрыть тему и вернулась на кухню.
На обед был суп с фрикадельками — любимый суп Кати и Максима. Макс считал, что суп — это космос, а фрикадельки — планеты. Он держал ложку в центре тарелки и пальцем передвигал фрикадельку вокруг нее: так Земля двигалась вокруг Солнца.
А Катя придумала, что суп – это море, а фрикадельки – рыбки. Круглые и смешные. И ложкой, как сетью, рыб можно было ловить, а потом снова выпустить в морские глубины с картошкой, морковкой и зеленью… Вот почему суп с фрикадельками Катя с братом ели часами. А когда мама подгоняла их, переставали играть и... принимались за разговоры: о погоде, о лете, о выходных…
Гриша любил слушать брата и сестру, но не пропускал ни одной ложки супа, которые мама запускала в его рот в удобном и для него, и для мамы темпе. И всегда расправлялся с обедом первым. Так случилось и в этот день. Малыш вытащил пальцем со дна пустой тарелки одинокую веточку петрушки, засунул ее в рот, прожевал, а потом вместо «спасибо» воскликнул: «А вафельки! А вафельки!».
— Могу предложить тебе пастилу, — смягчилась мама. – Но только маленький кусочек.
Гриша улыбнулся и согласился.
После пастилы долго мыли липкие руки и лицо. Став чистым, Гриша взялся за старое: «А вафельки! А вафельки!». Даже в кроватке все не мог уснуть, болтая про вафельки.
В пятницу папа всегда приходил с работы пораньше. И вот, Гриша проснулся, а папа уже дома. Он сидел на кухне и пил чай, а мама выясняла:
— Признавайся, когда я в субботу уезжала, ты давал Грише вафли?
— Какие вафли? – удивился папа и уточнил: — А что, ему уже можно вафли?
— Нельзя. Но он теперь не представляет без них своей жизни. Наверное, ты все же давал ему вафли?
— Нет, не давал. Но если ты купила вафли, я бы с удовольствием съел одну. Надеюсь, они с вареной сгущенкой? – папа, как и Максим, не любил вафли с сливочной начинкой.
— У меня нет вафель. Но есть пастила, хочешь? – мама поставила перед папой блюдце с пастилой.
— О, я давал в субботу Грише пастилу. Он ее очень любит. И уговорил меня на два маленькие кусочка.
— Да, но теперь наш сын хочет вафель. Весь день только про них и говорит...
— А вафельки! А вафельки! — на кухне появился Гриша со своей коронной фразой.
— Вот видишь. И так с самого утра, — мама вздохнула, а Гриша подтвердил ее слова:
— А вафельки! А вафельки! — и стал забираться к папе на коленки: все-таки с коленей так легко дотянуться до пастилы.
И тут папа начал смеяться. И никак не мог успокоиться. Он лишь иногда произносил «вафельки!», и снова начал смеяться. На смех прибежали Катя и Максим.
— Что случилось? – спросили они маму.
— Папа вафель объелся, — сказала мама. Вид у мамы был удивленный и встревоженный.
Папа несколько раз пытался успокоиться, но удалось ему это только минут через пять.
_ Я сейчас вам все объясню. Это же мы выучили как раз в субботу. Я думал, Гриша все забыл, — сказал папа и обратился к усердно жующему Грише (пока папа хохотал, сыночек, никем не замеченный, стащил аж три пастилы):
— Как там в «Айболите»? Расскажешь мне?
— А вафельки! А вафельки! — обрадовался малыш.
— А дальше? – спросил папа сына.
— На челной Липопо!
— «А вафельки» — это «А в Африке!», что тут непонятного? — папа посмотрел на Катю, Максима и маму, чтобы узнать, понятно ли объяснил, но теперь уже они хохотали и не могли успокоиться. Макс даже упал на пол.
Перед сном Катя и Максим снова вспомнили про вафельки и снова смеялись.
— Представь, Макс, тебя бы спросили в садике: «Ты где летом был, на море?». А ты бы ответил: «Нет, я был в вафельке!».
— Ага. А потом дети меня бы обступили и попросили: «У тебя на ушах, на носу и в волосах вареная сгущенка, можно, мы оближем???»
Придумывая подробности этой веселой истории, Катя и Максим уснули только в двенадцать ночи. А утром удивлялись, что видели один и тот же сон: про вафли – со сгущенкой и без.