Последние праздничные дни в череде многих выходных самые ценные. Даже если ещё позавчера ты скучала и с нетерпением ждала начала рабочей недели, в конце праздников тебя обязательно накроет ощущение, что надо что-то с этим последним, стремительно иссякающим временем делать. Как-то его не расплескать, использовать, как-то отдохнуть, в конце концов. Я называю это состояние "воскресенье проходит", как в той миниатюре Райкина/Жванецкого про Греческий зал.
Особенно сильно это чувство накрывает тех, кто праздники провел не совсем так, как планировал. Слишком много болел или слишком много пил, или чересчур много ругался.
У меня в этом году есть это чувство: дочка болела все дни, и в последние выходные мы решили использовать максимально эффективно.
Во-первых, мы вышли, наконец, на площадку. После десяти дней сидения дома площадка, а особенно люди на ней — это просто обитель драйва, почти Вудсток.
Идем по дорожке мимо ёлки. Ёлка эта, конечно, одно название: конус из искусственных веток, а внутри пустота и разбитые шары в кучу свалены. На ёлке объявление: скачайте приложение, используя куаркод, и загадайте желание. Желание по куаркоду, нет, спасибо, мы уж как-нибудь сами.
На огороженной площадке для волейбола папа с мальчиком лет пяти раскладывают какие-то предметы на снегу, мальчик прыгает, хлопает в ладоши. Папа в пальто нараспашку, выражение лица заговорщическое. Отходим от них шагов на пятьдесят, и тут воздух разрезает мощный свист. «Ула!», — кричит Валька. Салют: яркий, мощный, продолжительный. Такие обычно запускают в первые часы нового года, а не в последние дни праздников, когда мощь салютов и петард выдыхается до вялой перестрелки хлопушек. Почему эти двое приберегли такое яркое шоу напоследок? Может, у них тоже воскресенье проходит?
Рядом с пекарней, где все праздники полупустые витрины, а продавщица не успевает объяснять всем, что «трубочек с кремом нет, быстро съедают», девочка лет двенадцати ждет кого-то. В руках у девочки поводок, на поводке щенок корги и горсть пятилеток в лохматых капюшонах. Щенок ласковый: и дети со всей округи сбегаются, чтобы его потискать.
— А у меня дома кошка, — заводит Валька светскую беседу, почёсывая варежкой между щенковых ушей.
— А у меня в Краснодаре три собаки! — подхватывает девочка в шапке с заячьими ушами.
— А у меня попугай! — гордо сообщает мальчик в очках.
— А у меня... — очередь снова доходит до Валенсии, — у меня...
Я жду, что дочь сейчас назовет нашу черепаху, бессменную Зюку, которую я купила на первую стипендию двадцать один год назад. Но вместо этого Валька снимает варежку, демонстрирует всем замотанный в пластырь палец и говорит:
— А у меня палец порезан!
Возвращаясь домой, замечаем на углу соседней пятиэтажки объявление: «Помогите спасти трёхцветную кошку. Убежала в этом районе, но может быть где угодно. Нашедшему вознаграждение — 5000 рублей». Телефончики снизу объявления почти все оборваны, только один остался. Я хочу взять тоже, а потом думаю, ну где я встречу эту кошку. Да и не хочется вступать в отряды тех, кто помогает за деньги. Вон как активно обрывают – явно, не из бескорыстных побуждений.
Последние дни хожу на лыжах после девяти вечера. Мне нравится скользить одной по выдыхающей после дневных нагрузок лыжни. Она в это время похожа на крем от Наполеона, и удовольствие от неё, как от этого торта, который ты ещё не съел, а только положил к себе на тарелку. Лёгкое такое, без тяжести в теле, удовольствие. В парке в это время пусто и тихо. Вчера только птица какая-то протяжно ныла. И мышь бросилась мне прямо под ноги, я её чудом не задавила. Вбежала в свет моего надобного фонарика, словно хотела влезть в кадр. Стать главным героем фильма «Воскресенье проходит»: про мышку посреди снежного безмолвия, которой не страшны кошки, потому что кошек самих надо спасать.
Когда едешь по лыжной трассе одна, никто не сбивает тебя ни своим ритмом, ни своим смехом, ни самим фактом своей жизни, есть только ты и твое дыхание. И такое равновесие от этого испытываешь, удивительное ощущение момента: работа ещё не навалилась, дедлайны ещё не нарушены, всё относительно здоровы, дочь ещё маленькая, родители живы, ты не переживаешь ни из-за чего (вообще да, но прямо сейчас – нет), не обижаешься ни на кого. Даже музыку слушать не хочется.
Возвращаюсь вчера уже почти ночью после лыж и вижу, как около нашего дома под машину забегает трёхцветная кошка. Я сразу не сообразила, а потом думаю, это ведь та самая, наверное, которую спасать надо было.
***
Последние дни праздников похожи на репетицию последней недели года, когда мы стремимся успеть всё, что не доделали за прошлый год. И это стремление понятно. Ведь последние дни, как последние слова, сказанные перед расставанием, запоминаются особо. Я в эти дни не смогла спасти кошку, но сумела не убить мышку. А ещё почувствовала равновесие. Такое настоящее, для которого не нужны ни вино, ни музыка, ни даже люди рядом. Равновесие наедине с самой с собой.
Кажется, моё воскресенье прошло не зря.