У каждого поколения — своя память. Нередко это память мифа, неточная, художественная, но именно она делает каждое поколение особенным. Именно она отличает тех, кто слушал «Зодиак» на 48 оборотах и тех, кто не понимает, что это значит.
Две трети своего счастья человек получает в детстве. Я вспоминаю свои восьмидесятые, как Казаков в прологе к «Покровским воротам» свои шестидесятые: времена разные, интонация одна. Так вспоминают первую влюбленность — интимно, вполголоса.
Столько воды утекло — ни одного водопровода не хватит. Стив Гутенберг, Махоуни из «Полицейской академии», уже больше похож на того Гутенберга, который в пятнадцатом веке напечатал «Библию». А про Микки Рурка и говорить нечего. Кто поверит, что этим Рурком, которым сейчас пугают детей, в мое время возбуждали женщин?
Но ведь было… Понятно, что детство романтизирует любую эпоху. Но ведь было…
Была у нас и своя «Игра престолов», которая называлась «Семнадцать мгновений весны», и свой фильм про Терминатора, который назывался «Приключения Электроника». У нас даже свой Джейсон Борн был — мультфильм «Шпионские страсти».
Был свой Лас Вегас, когда в метро кидаешь двадцать копеек в автомат, а он выдает тебе четыре пятака.
Были свои бары, в кулинариях, с конусообразными колбами. Я однажды выпил там три сока из черноплодной рябины цвета мазута и пошел кататься на карусели, той, где сиденья подвешены на цепях, и ты молишься о трезвости мастера, который их крепил. Естественно, после этого я самозабвенно тошнил в кустах, а случайные прохожие шептались у меня, тринадцатилетнего, за спиной:
— Такой маленький, а уже бухает.
Были старшеклассницы на линейках в белоснежных фартуках, все сплошь Моники Белуччи. Я до сих пор возбуждаюсь, когда вижу фартуки, а учитывая, что в современном городе я вижу их в основном на мужчинах в мясных отделах, получается неловко.
Была радиола, светящаяся в ночи, по которой я общался с инопланетянами.
Были уличные телефонные будки с солидными коричневыми трубками. Я заходил в эти будки, чтобы подержаться за трубку и добрать солидности.
Был сыр «Виола» с блондинкой на крышке, которой я признавался в любви.
Была мясорубка весом с грузовик, с ее помощью мы играли в русскую рулетку: если с первого раза не удастся прикрутить ее к столу, она сломает тебе ногу. Была ряженка с фольгированной крышкой, которую я открывал на манер Весельчака У из «Гостьи из будущего», и половина бутылки оставалась на мне.
Ну, а кто не перематывал кассету на карандаше, тот меломаном не был.
Вспоминаешь эпоху, а вспоминаются мелочи. Из них, из этих великих мелочей, мы и состоим.