Солнечный весенний день. Из подъезда вприпрыжку выскакивает белокурая смешливая девочка, размахивая на ходу хозяйственной сумкой. На дне сумки болтается рублевая купюра и записка с корявым бабушкиным почерком: батон, половинка черного, бутылка кефира. Девочка щурится на солнце и чихает три раза подряд. Оказавшись во дворе, девчушка сразу забывает и о кефире, и о хлебе... Детская площадка в теплый майский выходной гудит, как пчелиный улей, и случайному наблюдателю не разобраться в этом броуновском движении. Но опытный детский глаз сразу выхватывает детали - Генка отбирает у малышни в песочнице паровоз, Вовка свалился с качелей и плачет, а у Наташки в коляске новая кукла, которой она еще вчера хвасталась перед всем двором.
Разве можно просто взять и пройти мимо за каким-то кефиром? Девочка, не задумываясь, меняет маршрут и оказывается в гуще событий. Быстро разбирается с Генкой, и вот малыши уже радуются возвращенному паровозу, утешает Вовку и вытирает своим платком ему слезы. Застенчиво и с опаской подходит к Наташке - разрешит ли покатать свою куклу в коляске, хотя бы один маленький кружочек?! Проходит час, два, три… Девочка уже не торопится в магазин, она мирит, утешает, наводит порядок, руководит этим детским хаосом, где не справляются даже взрослые.
Пасмурный осенний день. Из подъезда грузно выплывает управдом Зинаида Матвеевна. Она вышла в магазин за хлебом и кефиром, но вынужденный, почти ежедневный маршрут через ЖЭК отвлекает от планов. Нужно отчитать сантехников - в подвале уже неделю текут трубы, написать заявление на электриков - лампочки регулярно перегорают, а потом расклеить объявления о запрете выгула собак. И самое главное - разобраться с этой дурацкой детской площадкой. Наконец, впервые за много лет мэрия выделила средства на реконструкцию двора и придомовой территории, и Зинаида Матвеевна уже месяц собирает подписи о переносе детской площадки в соседний парк через дорогу. У нее железные аргументы - молодежи с детьми в старых домах почти не осталось, а старикам нужен покой, а не постоянные крики и визги под окнами.
Пройдя по всем инстанциям, разогнав пьяных сантехников и играющих в карты электриков, обойдя еще пять подъездов для подписей и поскандалив с противниками переноса детской площадки, Зинаида Матвеевна, изрядно притомившись, присела отдохнуть на скамейку возле старого фонтанчика в центре двора. Фонтан уже давно не работал, на его бордюрах в теплую погоду сидели местные выпивохи и студенты, а его чаша за лето наполнялась пустыми бутылками и окурками.
Навалившаяся дремота заставила её закрыть глаза и погрузиться в бессвязный поток мыслей о предстоящих собраниях, протечках, покраске, подписях и прочих важных заботах. Постепенно чуткий сон стал наполняться новыми звуками, нарастал странный гул, послышалось щебетанье птиц и шум дождя... Даже не дождя, а ливня - такой мощный звук падающей воды слышался Зинаиде Матвеевне. “Странно”, - думала она сквозь дрему, - “начался ливень, а мне совсем не мокро. Наоборот, как будто стало теплее, даже жарко”. Действительно, едва открыв глаза, она сразу же их закрыла - такое яркое солнце ослепило её в середине октября. Посидев так с минуту, женщина вновь приоткрыла глаза, продолжая щуриться. “Неужели такое позднее бабье лето?” Переносица собралась складками под дужкой очков, Зинаида Матвеевна три раза чихнула, а солнечные блики запрыгали на седых волосах, выбивающихся из-под платка. Окончательно проснувшись, она поняла, откуда был слышен шум ливня - прямо перед ней работал старый фонтан. Голенькие мраморные кучерявые ангелочки подпирали столб с центральной чашей. Оттуда парами смотрели вниз средневековые каменные лица с открытыми ртами, из которых били тонкие струйки, а самый большой столб воды вырывался из центральной колонны, распадаясь в воздухе россыпью миллиардов капель, преломляя солнечные лучи и образуя едва уловимые ореолы радужных спектров вокруг фонтана.
То ли из-за внезапно выглянувшего солнца, то ли из-за учащенного сердцебиения Зинаиде Матвеевне стало очень душно. Капельки пота стекали по лбу из-под шерстяного платка. Постепенно она стала замечать и другие странности - вместо пожухлой листвы на газоне искрилась свежая трава, а деревья были покрыты салатовой дымкой зарождающейся листвы. Детская площадка не выглядела облезлой и обшарпанной, но самое главное - огромное количество детей разных возрастов заполняли её, они качались на качелях, висели на турниках и перекладинах, копошились в песочницах, кидали мячи в кольца, бегали, толкались, дрались, плакали и смеялись. Их действия и локации так быстро менялись, что трудно было уследить длительное время хоть за кем-то. У Зинаиды Матвеевны закружилась голова. Она машинально полезла в сумку за каплями корвалола.
Но тут из всей этой яркой шумящей кричащей толпы отделилась одна фигурка. Белокурая девочка катила коляску с куклой, казалось, никого не замечая вокруг, и двигалась к лавочке, на которой сидела Зинаида Матвеевна. Она присела на свободный краешек, наклонилась к коляске и что-то ласково стала нашептывать или напевать кукольной девочке. У пожилой женщины задрожали руки, и пузырек с корвалолом выпал на траву. Девочка подняла на нее большие голубые глаза, в которых отражалось небо. Она смешно наморщила переносицу и три раза чихнула.
“Ой!” - сказала девочка, - “а я ведь вышла за хлебом и кефиром!"
“Я тоже..”, - прошептала Зинаида Матвеевна и слезы потекли по её щекам.