Успех в промежуточных слоях компенсирует успех в сути дела (Мамардашвили).
Похоже, я навечно застряла в этих самых промежуточных слоях.
***
Ночью поднялся северный ветер: плотный. бранчливый, вывернул наизнанку листья черешен, растерзал олеандры, подчинил себе сосны. Сначала монотонно гудел басом, потом организовал авангардный дуэт, который длинно и неблагозвучно изводил душу малыми и большими секундами.
Торговцы на рынке свернули зонты, чтобы ветер их не опрокинул.
Апостол орал, сложив руки рупором:
– У нас проблема, у нас проблема! Али, скорее садись на мотоцикл и реши наши проблемы.
Апостол вдохнул поглубже и довольно реалистично воспроизвел звук мотоцикла.
– Дрррын, дрдрдрдр! Али, Али! Что ты сейчас чувствуешь, Али? – драматически завыл Апостол, обращаясь к своему помощнику.
Али промолчал. Видимо, в этой пьесе ему отводилась роль без слов.
– Разве ты не чувствуешь, что наступает зима? Сегодня первое октября. Счастливого тебе Рождества, Али!
***
Господин Костас пребывал в обычной меланхолии.
– У тебя есть мешки, Костас? – спросил его Манолис.
– Мешки есть, покупателей нет, – расстраивался Костас. – Почему вчера я не успевал отпускать товар, а сегодня торчу тут без дела?
– Потому что сегодня другой день, – сократически рассудил Манолис, взял пачку целлофановых мешков и отправился к своему прилавку, где глянцевую пирамиду баклажанов венчала табличка: «Манолис Кондакис. Живу и существую для вас!»
***
– Чики-чики-бананчики! – вопил Нектарий. – Аспасия! Тебе нужны оливки?
– Нужны, – ответила госпожа Аспасия. – а какие они у тебя на вкус?
Нектарий погрузил ложку в огромный пластиковый вазон, призвал:
– Пробуй бесстрашно!
Аспасия положила в рот оливку и задумалась:
– Кажется, горькие.
– Так и есть. Потому что горькие – лучшие. Самые полезные для здоровья.
***
Манолис «делал войну». В шутку пикировался со Ставросом Якумакисом.
– Ты сомневаешься в моих баклажанах?! На, смотри!
Манолис лихо раскроил баклажан надвое.
– Видишь, нет семян! Что, я своих баклажанов не знаю?!
***
Госпожа Параскеви с дочкой лет десяти застыли у прилавка Костаса в гамлетовском положении. Параскеви понравилось платье, но она никак не могла решить – брать его или не брать.
– Куда я его надену? Оно такое парадное… – мучалась Параскеви.
– Покупай уже, мама, – воскликнула утомленная выборами дочка. – Наденешь на какие-нибудь похороны.
***
Кабачки резко взлетели в цене. Вместо пятидесяти центов вдруг стали стоить полтора, а то и два евро за килограмм.
– Потому что это их последний писк, – объяснял Нектарий госпоже Мирто. – Через две недели будут только тепличные.
– Вот как, – расстроилась Мирто.
– Зато уже начались свежие яблоки…
***
Супруги Павел и Лидия, сделав покупки, направились к жаровне. Присели в тени дерева, заказали свиные шашлычки-каламаки. Лидия по привычке быстро осмотрела мужа – все ли в порядке, и ужаснулась:
– Павле! Ты наступил на какашку!
– Как, где? – Павел согнулся.
– Спокойно, Лидия! – заявил он, распрямляясь. – Слава Богу, это инжир!
***
Я потихоньку тащила свои сумки: авоську с картошкой, а еще помидоры, перцы, фасоль, морковку и прочую «постная сытость». Как вдруг увидела Прокопия. Он издалека сканировал меня щемящим взглядом ковбоя Мальборо. Только вместо шейного платка и жилетки на нем была синяя футболка с надписью: «Свежая рыба». И чуть пониже уточнение: «Король».
– Катерина! Где ты пропадала?
Король свежей рыбы подвел ко мне старика со внешностью русского провинциального трагика: высокий купол лысины, окруженный мягкими, как пух, волосами. Одной рукой приобнял его, второй – меня.
– Ты знакома с моим другом Ефимием? Он – владелец школы иностранных языков, одной из самых старых в Агиос-Стефаносе.
– С 1983 года, – уточнил трагик.
– А ты помнишь мою подругу Катерину? Она – мама замечательного сына.
– Василия, – в свою очередь уточнила я.
– Некоторые физиогномии, – отвесив мне поклон, дидактическим тоном заметил Ефимий, – невозможно забыть. Их отличают, во-первых, красота, во-вторых, вежливость, в-третьих, искренность.
– У этой девушки полный пакет, Фима! – в восторге хлопнул друга по спине Прокопий и сменил дискурс. – Кстати, поставь уже свои сумки на землю.
– Когда ты приведешь ко мне своего сына, Катерина? – продолжал Прокопий. – Я хочу угостить его обедом на воздухе.
Я изобразила на «физиогномии» вежливость, искренность и по возможности красоту.
– Так у него школа. Разве что случайно...
– Случайностей не бывает, Катерина! – перебил Прокопий. – Случайность – непростительная ошибка. В жизни надо различать закономерности. Или самим их придумывать.
Сунул мне в руки бумажный кулек с сибасом, отказался взять деньги: «Это не тебе. Это ребенку».
Любимая агора, мир, который дает так много красок, не могу понять – я его придумала, или он меня?
Ничто не случайно, но не все постижимо.
Мир напоминает уравнение со многими неизвестными, а я никогда не была сильна в математике. Но как хочется найти закономерность, преодолеть тесноту слов, стать неслучайным.