Стены в городских многоэтажках проектировались для интеллигентных людей и были рассчитаны максимум на «ах, какая неловкость» при падении чайной ложечки на пол.
Уже довольно долго я слежу за своей собственной «Игрой престолов». Я не смотрю этот сериал — я под этим сериалом живу.
Из всех обитателей квартиры сверху не вызывает вопросов один только пёс. Удивительная собака, лая которой я не слышу. Она элементарно стесняется лаять, из-за того, что лают ее хозяева. Это нехорошая квартира, в прямом смысле, не по Булгакову.
В квартире, где самым интеллигентным жильцом оказалось животное, шумно всегда. Ее обитатели производят шум тоннами, как мусор. Ругань идёт там круглосуточно, точно проливной дождь. На моем потолке от их слякотной ненависти скоро начнут расти мухоморы.
Мне нравится думать, что еще тогда, при строительстве, какой-нибудь нерадивый дядя Вася не доложил таки в наш потолок цемента. Это спасительное объяснение. Ведь так не хочется принимать очевидного — того, что семейка сверху общается на ультразвуке. Да и дельфины могут обидеться.
Помимо пса, в нехорошей квартире живут трое: отец, мать и дочь. Из общечеловеческого у них только одно: они свято чтят культ матери и поминают эту мать через слово. Если бы Пушкин жил в многоэтажке, своё знаменитое «то как зверь она завоет, то заплачет как дитя» поэт написал бы про соседей сверху.
Они ссорятся постоянно. В некоторых семьях ссора — это единственная доступная форма общения. Не поссорились — не поговорили. Я не понимаю, откуда они берут темы для этих бесконечных ссор — даже у Малахова столько нет.
Королева децибел — хозяйка нехорошей квартиры. Она даже «доброе утро» произносит с такой ненавистью, что мгновенно профанирует смысл этой фразы. Ее муж выступает на подтанцовке: ему разрешено подпевать а капелла по большим государственным праздникам. Иногда муж бунтует и чего-то там бузит не по сценарию, но тогда хозяйка вызывает поддержку с воздуха: к ним десантируется теща.
Больше всего достаётся дочери. Мать явно верит, что сможет родить ее обратно и не оставляет попыток. Дочери я тоже не слышу: она существует лишь в диалогах своих родителей, в вечно уничижительном контексте. Родители часто задают контекст существования своих детей.
Пёс не лает, дочь молчит. Порой я так и вижу эту парочку сквозь потолок, как они сидят там без света, обнявшись.
К мужу и жене в нехорошей квартире термин «супруги» подходит как нельзя лучше. В «супругах» есть что-то от бетонных плит, с которых сдувает все семена: между этими двумя уже давно ничего не растет.
В подъезде я встречаю этих соседей нечасто — Бог миловал. А когда встречаю, то не здороваюсь, да и они не предпринимают никаких попыток: я не хочу, чтобы после их фирменного «доброго утра» мое доброе утро моментально скисло. Здороваюсь я только с псом: он виляет мне хвостом, а я ему копчиком. Не исключаю, что на Страшном суде он в одиночку сумеет спасти своих хозяев.
От хозяйки исходит злое электричество. Когда она внутри, лифт ускоряется, чтобы побыстрее ее выпустить. На ее лице поселилась моль.
А их дочери, кстати, я ни разу не видел. Возможно, они ее выдумали, чтобы было против кого совместно упражняться в ненависти.