Публикуем новую главу из книги историй Юлии Кулаковой «Люкке, главный специалист» — о том, что настоящие монстры чаще всего находятся среди нас и совсем не похожи на сказочных чудовищ, ведь в них нет ничего сверхъестественного.
Предыдущие главы можно прочитать здесь.
Глава 11
Наверное, мне нужна группа анонимных… даже не знаю, как назвать. Тех, кому кого-то не хватает. А можно и не анонимных.
И тогда я приду туда и скажу: здравствуйте, я Люкке, главный специалист по необъяснимому, и я впервые в жизни скучаю по другому человеку.
С тех пор, как Рик, мой бессменный напарник и коллега, унесся на крыльях любви к невесте с древним именем Афина – я живу одна. Дом, который нам с Риком подарила его бабушка Лиз, все так же прекрасен. Почти каждое утро я по-прежнему отправляюсь на любимую работу в библиотеке, а по вечерам и в выходные дни спешу к людям, которые столкнулись с чем-то не из этого мира. Всё как всегда. Вот только Рика, оказывается, очень не хватает.
Больше не на кого поворчать за то, что оставил обувь прямо у двери. Не с кем поспорить и в качестве последнего аргумента запустить диванной подушкой. Не с кем устроить потасовку за то, какую музыку сегодня включаем в гостиной, или за последний кусок пиццы. Да и пиццу приходится заказывать теперь маленькую.
Его забытые кроссовки стоят в углу. Те самые, у которых одна подошва с трещиной. Он в них был, когда мы выслеживали призраков, пришельцев из других миров и прочих необычных граждан. И когда помогал мне раскрывать всякие нечестности со стороны клиентов (редко) и их родных (часто). И даже когда его самого похитила весьма миловидная девушка-йети. Кому мне теперь говорить «купи новые кроссовки, пока не развалились посреди задания, это же наш рабочий инструмент»?
Наверное, так тоскуют по брату.
А вот балбес Рик – гарантирую – вовсе по мне не скучает. В последние дни даже не звонил. И, разумеется, я желаю ему только добра. Ведь этот лодырь ради Афины даже об учебе задумался! И это хорошо. Может, выйдет из него наконец что-то путное.
Чтобы как-то отвлечь себя от этой неожиданной тоски, я чем только не пыталась заниматься! Начала с того, что вытащила рецепты Лиз и попробовала несколько дней подряд печь печенье. Результат получился отличным, но в библиотеке им за неделю успели объесться даже посетители. Вязание? Вам лучше не знать, что у меня вышло вместо банального шарфа. Хорошо, что хоть сама из ниток выпуталась.
Тогда я решила взяться за самостоятельное изучение языков. И начала с суахили.
Paka – кошка. Над словом mbwa – собака – пришлось попотеть. Как представиться — «Mimi ni Люкке» — запомнилось сразу, а вот в фразе «приятно познакомиться» слоги в моем исполнении никак не хотели выстраиваться в нужном порядке. При десятой попытке повторить слова, в которых ощущается жаркое дыхание африканских просторов, я вновь все на свете перепутала, прокусила от усердия губу, плюнула и выглянула в окно, где беспечно щебетали многочисленные ndege. Вот тогда и раздался телефонный звонок.
— Пожалуйста, помогите мне, — прозвучал в винтажной трубке детский голос. – Моя сестра в большой опасности!
**
— Так это ты Бен? — спросила я.
Мальчишка отбросил со лба непомерно отросшую челку и закивал.
Не знаю, можно ли детям лет десяти кофе, но я заказала, на свой страх и риск. И себе тоже. С тех пор, как я подскочила утром, едва не проспав звонок будильника, приехала в Город, бросила вещи в гостинице и наконец-то отыскала названное Беном кафе – это будет мой первый глоток жидкости. Про еду подумаем потом.
— Я заплачу, вы только помогите, — сказал мальчишка. Он вытащил из рюкзака детскую копилку и поставил ее на стол.
Да, ситуация. Детей среди наших клиентов, как понимаете, пока еще не было.
— Ты убери ее… пока, — сказала я, совершенно не понимая, как себя вести. – Рассказывай скорее.
Бен, наверное, вырастет и станет хорошим писателем. Потому что когда он рассказывал – я представляла все, что слышала, очень и очень живо. Вот – их тихий домик на окраине, ветки деревьев почти касаются окон, а по весне усыпаны цветами. Вот – его сестра Тори, шестнадцати лет, добрая, мягкая и стеснительная. Ее никто не принимает в классе, ведь она не красится и не встречается с мальчиками, и она, не найдя себе друзей, одиноко гуляет по улицам, ветер треплет ее рыжие вьющиеся волосы. Вот Тори играет с младшим братом во дворе в мяч, в догонялки, в прятки, во что угодно, несмотря на то, что сосед из-за забора удивлен таким поведением взрослой девицы и выразительно стучит себе по голове (после чего ему в эту голову улетает мяч Бена, а позже вечером Бен убедительно, хлопая пушистыми ресницами, доказывает родителям, что это вышло совершенно случайно).
А вот – тот, кого они не ждали. Друзья родителей отправили в их дом на каникулы своего сына. Ровесник Тори, с пирсингом в брови и требующий называть себя Лобо (волк), разместился в гостевой комнате, со стен которой теперь смотрят кровожадные волки с постеров, слушает там какую-то странную музыку, занимается неизвестно чем и выходит только к обеду. И в каждое свое появление на людях очень заинтересованно смотрит на Тори. И уже несколько раз Бен видел, как сестра и этот чужак разговаривают подолгу о чем-то под деревьями! Младший брат пошел в наступление. Отказался называть гостя дурацкой кличкой, потребовал от родителей, чтобы и они не поддерживали глупую игру и звали пришельца Кевин, несколько раз швырнул в лицо Лобо мячом, дважды – грязью после дождя и даже один раз выстрелил из рогатки (не попал). Рогатку конфисковал папа – и это все, чего Бен добился своими усилиями. А Лобо, в отличие от своих любимых волков, оказался совсем не кровожадным и на ребенка не злился.
— А чем могу помочь я? – спросила я мальчика, решив, что это простой рассказ о детской ревности. И пожалела, что поторопилась.
С некоторых пор Тори изменилась. Стала бледной, рассеянной. Не играет с Беном, не печет его любимые блинчики, не помогает, как прежде, родителям, - которые, впрочем, слишком заняты на работе, чтобы замечать происходящее в доме. Несколько раз, видя Лобо, срывалась с места и убегала, запиралась в своей комнате. А еще она начала носить вещи с длинными рукавами даже в теплую погоду, а шею заматывать легким шарфиком. И – Бен уверен – однажды шарфик сбился, и из-под него отчетливо проглянул небольшой, но свежий и уродливый шрам.
— И что ты думаешь об этом? – спросила я.
— Так вот же! – воскликнул Бен и плюхнул на стол большую растрепанную книжку с казенным штампом. В моей библиотеке книги не доводят до такого состояния, надо сказать; не знаю, как они тут, в Городе, работают. И такие странные издания детям вообще стараются не показывать. На обложке был изображен страшный оборотень, полуволк – получеловек, и из его жуткой пасти текла кровь.
— Понимаете, он же Лобо! – заявил мальчик. – Он и пьет кровь моей сестры. Поэтому она стала такая бледная и странная. Вот тут всё написано про таких гадов. Я сначала пошел к знакомому полицейскому, который по соседству живет, Том зовут, но он мне не поверил. Я хотел уже сам подкараулить этого Лобо – и…(мальчишка замолчал и сжал кулаки) — а потом увидел в газете ваше объявление. И решил, что вы точно разберетесь! Только пожалуйста, скорее. Здесь написано, что жертвы оборотней если не превращаются сами в таких же – то быстро погибают!
**
Надеюсь, Бен хорошо умеет отвлекать родителей. Иначе мне, проникшей в чужой двор без спросу, придется вскоре познакомиться не только с ними, но и с соседом-полицейским и со всем его трудовым коллективом.
Полнолуние. Самое время для оборотней, как убедил меня маленький клиент. А мне самое время высчитать, какой угол двора по минимуму освещен и фонарем, и луной. Ждать в этом углу приходится долго. Но вот открывается дверь, и во двор выходит невысокая рыжая девчушка. Не выглядит на свои шестнадцать. Двигается очень осторожно, пошатывается, будто после тяжелой болезни. Длинные рукава и шарфик. Я осторожно подкрадываюсь поближе.
— Тори! – слышится шепот.
Вслед за ней появляется парень. Немного выше ее, худенький, с огромными глазами, бровь проткнута серьгой. Это он-то – страшный оборотень?
— Тори, пожалуйста, поговори со мной. Что случилось? Может, я смогу помочь? – скороговоркой произносит Кевин-Лобо. Голос у него низкий, но мягкий, ни грамма грубости. Я зажимаю себе нос, чтоб не чихнуть. Вот не люблю я эту часть нашей работы – в кустах сидеть.
— Нет! – вскрикивает девочка, и все ее тело словно сотрясает судорога. – Мне никто не может помочь!
Плачет и убегает в дом. Парень пару минут растерянно стоит на месте, а потом кидается за ней.
Вот так дела. Из Кевина оборотень – как из меня исполнительница экзотических танцев, это уже понятно. Но что-то тут плохое происходит, и надо – Бен прав – выяснить всё как можно скорее.
— Люкке! – шипит кто-то у забора. – Идем выбираться!
— Да, Рик, — машинально отвечаю я и осторожно поворачиваюсь.
— Я не Рик, я Бен, — говорит мальчишка откуда-то из-под куста. – Проползем вдоль забора!
Если бы хозяева дома вдруг решились выйти с фонариком – они увидели бы, как чужая тетенька, ненамного старше Тори, и их маленький сын, пригнувшись, на цыпочках бегут к выходу. Наверное — смешно. В каком-то мультфильме это уже было. И бегали так, кажется, жулики.
За воротами я наконец-то чихнула, распрямилась и строго сказала мальчику:
— Так, друг мой, Лобо твой на роль кровопийцы не подходит. Давай вспоминай всё, что можешь вспомнить необычного за последние дни. С тех самых пор, как Тори изменилась.
— Приходил молочник. Приходил почтальон…
— Я просила необычное, Бен!
— Ну, молочник всегда ведет себя необычно: подмигивает моей сестре, если она к нему выходит.
— Может, у него глаз дергается. Дальше!
— Не знаю. Когда она приходит с прогулок с девчонками, она такая же растерянная, как и потом…
— Стоп! – крикнула я и закрыла себе рот руками. Где-то гавкнула mbwe. – С какими девчонками? Ты же мне говорил, что у нее нет друзей и приходится гулять одной!
— А, так с некоторых пор ей вдруг начали звонить популярные девчонки из класса. Расфуфыренные, фу. Всегда смотрели на нее как на пустое место, а сейчас вдруг дружить захотели. Я бы не общался с такими задаваками, а она к ним ходит куда-то по вечерам. Часто ходит. Вот я бы…
— Ох, Бен, не бывать тебе сыщиком, вот что скажу. Знаешь их имена?
Я прислонилась к уличному фонарю и достала записную книжку. Потом уже пойму, что можно было все записать на телефон, но тогда я что-то... Наверное, отсутствие Рика плохо действует на мои способности.
Когда Бен убежал домой, чтобы влезть по лестнице в открытое окно своей спальни и упасть в кровать, ко мне подошла чья-то кошка и начала тереться об ноги. Она мурлыкала так громко, что могла, наверное, разбудить весь район.
— Ну привет, paka, — сказала ей я. – Mimi ni Люкке.
**
«Мне никто не поможет»… Некоторые подростки любят драматизировать. Но что-то подсказывает мне, что в случае Тори все не так просто. Итак – школьный альбом, спасибо дорогой начальнице, которая раздобыла его для меня – да еще и позволяет смотреть на рабочем месте.
Вот они, наши популярные девочки. Лили Н., белокурая, улыбка во весь рот. Занимается велоспортом. Соня Д., короткая стрижка, удивленные детские глаза. Любит котят и рисовать. Эрин С., волосы связаны в задорные хвостики. Вышивает. Просто образцовые дети. Как это не вяжется с тем, что о них рассказал сегодня утром по телефону Бен! Сигареты за забором, спиртное в туалете, травля не угодивших им учениц. Тори очень боялась, как бы не стать следующей жертвой, но ее они, как уже объяснил мне Бен, просто не замечали. Да, плохую компанию нашла себе его сестренка. Зачем же она им внезапно понадобилась?
Я позвонила Бену и попросила его об одном одолжении. А на следующее утро он прислал мне фотографии. Фотографии безжалостно изрезанных запястий Тори. И приписка: «шею не смог она проснулась и меня выгнала но там точно все поранено». И вдогонку: «знаешь это сложно было замок сломать сегодня кевин чинит а папа меня ругает. Сегодня она в восемь снова к ним пойдет!!!».
Бедный Бен, которого ругают. Но жертвы оправданы, я в этом уже уверена.
**
Проследить за Тори от самого дома: сделано.
Незаметно дойти вместе со всеми четырьмя от места встречи до дома Сони: сделано.
Перелезть незамеченной через забор, не так уж сильно исцарапавшись: сделано. С безопасностью у вас беда, ребята! Воры захотят – вынесут всё вместе с вами самими.
Девушки остановились неподалеку от строения непонятного предназначения. Не то сарай, не то что-то вроде летнего домика или закрытой беседки. Тори направилась туда одна. Девицы о чем-то переговаривались между собой. Я не стала терять времени и подобралась поближе. Заглянула в окно, чтобы понять расположение вещей внутри. И проскользнула в открытую дверь, когда убедилась, что Тори, наливая себе лимонад в стакан, смотрит совсем в другую сторону.
Вот и остальные. Я наблюдаю за ними из-под большого стола, застеленного черной тяжелой тканью. Странный выбор цвета для девичьих посиделок. Я еще не сказала, что «домик» освещен только свечами?
— Ах, как жарко! – вздыхает Лили и тянется за стаканом. – Тори, налей мне тоже!
— И мне! И мне! – вторят Соня и Эрин.
После этого они какое-то время щебечут, как ndege, о всяких глупостях, но меня не обманешь: в воздухе нарастает напряжение. Вдруг Соня запускает руку под черное покрывало, едва не обнаружив мое присутствие, и в ее ладони оказывается прозрачный камень на черной цепочке.
— Тори, дорогая, — говорит Лили, — садись скорее и смотри, что у Сони! Тебе же понравилась в прошлый раз эта вещь, правда?
Улыбка слетает с лица Тори. «Да», — говорит она безжизненно и не садится – падает в плетеное кресло, оно опасно шатается.
Девушки окружают ее.
— Ты спишь, — монотонно произносит Соня.
— Но я… — удивленно отзывается Тори. Соня склоняется над ней и смотрит в глаза:
— Ты спишь и ничего не чувствуешь. Ты спишь и ничего не чувствуешь. Когда ты услышишь «проснись» — ты это сделаешь, а сейчас ты спишь. Ты спишь. Ты…
— Да все, она в отключке, — говорит Эрин. Она пинает кресло, Тори подается в сторону вместе с ним. – Соня, когда ты меня научишь? Ты обещала!
— Не отвлекайся, — быстро произносит Лили и угодливо смотрит на Соню.
— Давай сегодня ты первая, Эрин, — командует Соня и срывает со стола покрывало. Я еле успеваю отскочить спиной в темный угол.
Эрин что-то берет со стола. Нож! Большой. Ничего себе.
Она направляется к Тори. Присматривается к ней:
— Я боюсь в шею, еще убьем. А надо же, чтобы хорошо кровь текла, иначе совсем ничего никому не достанется… правда? В прошлый раз неудачно вышло.
— Начинай, — рычит на нее Соня. – Каждый раз трусите и ждете, когда я всё сделаю!
— Я с руки начну, ладно? – спрашивает Эрин. Она подходит, поднимает Тори рукав. Смотрит.
— Нет, не могу, девочки. Давайте вы.
И кладет нож на место.
— Лили, вперед, — требует Соня. – И на этот раз поглубже, я не собираюсь капли слизывать!
Лили хватает нож, подходит к неподвижно сидящей Тори. Берет ее за руку.
Я должна немедленно вмешаться. С двумя я еще должна справиться, спасибо моему тренеру, но с тремя? И - с ножом? А главное – пока я вожусь даже с двумя, третья может повредить Тори.
Стоп.
Ну конечно.
«Когда ты услышишь слово «проснись». А вовсе не «когда я скажу».
И я закричала из-под стола:
— ПРОСНИСЬ!
Никто не успел обернуться в мою сторону, потому что Тори захлопала глазами и опустила голову. И увидела нож Лили на своем запястье. И, вскочив, отшвырнула «подружку» от себя с такой силой, что нож улетел к моему столу, а Лили – в стену. Видимо, гипноз имеет какие-то индивидуальные побочные эффекты.
Соня прыгнула за ножом. Но получила от меня хорошего пинка. После чего я ногой отшвырнула нож, одновременно рывком выбралась наружу и заломила ей руку за спину. Соня вырывалась как зверь (и рычала тоже как зверь): я, помнится, подумала о том, что слова «Соня любит котят» теперь для меня звучат неоднозначно. Эрин бросилась на меня, Тори безуспешно пыталась справиться с Лили. Неизвестно, чем бы это кончилось, если бы не затрещала деревянная дверь. Еще немного – и внутрь ввалились остатки половины двери, Бен, Кевин-Лобо и молодой дяденька в полицейской форме.
**
— Вы еще пожалеете! Вы все пожалеете! А особенно ты! – тыча пальцем с длинным алым ногтем в мою сторону, вопила разодетая в золото толстая дама. Ее убранство – ни дать ни взять рождественская елка – никак не вязалось с интерьером скромного полицейского участка. – Всех засужу за проникновение в наш дом!
— После того, как ваша дочь оказалась соучастницей в таком страшном деле? – выразительно взглянул на нее полицейский, который еще на месте происшествия попросил меня называть его просто Том. – Кстати, у участка вас ожидают представители прессы.
— Я и их засужу! – кричала дама, пока ее не вывели из кабинета коллеги Тома. Где-то за дверью громко бранились еще несколько голосов – видимо, совещались между собой родители остальных преступниц.
— Нет, это у нас впервые такое. Резать живую девчонку и пить кровь. И не страшный маньяк какой-нибудь, а девчонки из класса! — Том схватился за голову. Я подошла к нему и, не зная, как поддержать, похлопала его по спине. – Вот ведь какие…
— Mbwa, — подсказала я. – Собака на суахили.
Если честно – я понятия не имею, как в этом языке образуется множественное число.
**
Сейчас уже тот вечер помнится нечетко. Отдельными картинками. Лобо больше не злится, что Бен называет его Кевин. Он несет дрожащую Тори на руках, и ее брат вроде бы даже не возражает. Родители, которые приехали в участок и благодарили почему-то меня. Зареванные «вампирши». То есть зареванными были только две из них – те, о которых потом напишут, что они почти ни в чем не виноваты и попали не только под влияние, но и под необъяснимо сильный гипноз одноклассницы Сони.
Взгляд Сони я запомню навсегда. Исподлобья, жуткий, черный. Я всегда говорила: если кого и стоит бояться, то вовсе не пришельцев и призраков, а – вполне живых и мыслящих людей. Забегая вперед, скажу, что семьи Лили и Эрин, если верить газетам, очень скоро убрались из Города. Что стало с Соней – я не знаю.
В участке поймала себя на том, что то и дело поглядываю через плечо. Ищу Рика. Перемолвиться словом, перекинуться взглядом, пошутить. Надо же.
С Тори еще долго будут работать специалисты: как мне объяснили, гипноз одноклассницы оставил грубые последствия. Оказывается, после каждой встречи с «подружками» она не помнила, как оказывалась у дома, вся в свежих бинтах и пластырях. Как-то Тори позвонила Соне поговорить о прошедших «посиделках», однако та отреагировала предсказуемо: «Как мы замечательно поговорили в нашей беседке, как жаль, что ты ушла раньше всех, неужели тебе не нравится наше общество?» После этого Тори уже вопросов не задавала и решила, что, видимо, сходит с ума: убегает от девочек, наносит сама себе вред и ничего не помнит потом. Потому она и кричала в ту ночь, что ей никто не поможет…
Кевин, который тогда же посрывал со стен своей временной комнаты постеры с изображением волков, уговаривает своих родителей и родителей Тори разрешить ему пожить в Городе и перевестись в местную школу, чтобы защищать девушку от каких-нибудь новоявленных Сонь. А Бен – Бен отнес в библиотеку собственноручно подклеенную книгу со страшной обложкой и заявил библиотекарю, что такую глупую вещь никому читать не стоит.
…Дома я была только к позднему вечеру следующего дня. Не раздеваясь, упала на диван спать.
Знаете, отчего я проснулась? От звука чиркнувшей спички.
Что это? Кто-то вломился в дом и хочет его поджечь? Соня? Родители девиц? Наемный поджигатель? Я босиком пробралась к входной двери, готовясь прыгнуть на взломщика. Но черная фигура со спичкой вдруг взвыла и затрясла рукой, спичка упала на пол, и стало темно.
— Я тебя напугать хотел, — сказала фигура в темноте. – Зажечь фонарь, который у нас всегда тут у двери на полке стоял, и подойти к тебе. А ты его куда-то убрала.
— Рик! – завопила я и бросилась «взломщику» на шею. На ощупь.
— Задушишь, — прошипел Рик и меланхолично нажал на выключатель. А потом тоже меня обнял.
С учебой лентяй Рик, как я и боялась, опять решил повременить. Собрался найти работу (ага-ага, слышали мы эти песни) и пожить еще немного в городке. А к Афине пока будет в гости ездить, потому что Афина решила (за них двоих, да), что они еще слишком молоды, чтобы пожениться.
— Ну что, победительница вампиров и звезда новостей, поставь чайник, что ли? – зевнул Рик, разваливаясь на диване.
И я с нескрываемым наслаждением запустила в него подушкой.
Как видите – наша команда специалистов по необъяснимому снова в сборе. У нас те же координаты, тот же телефон, - вы ведь не потеряли нашу визитку?
Обращайтесь, если что!