Был у нас во дворе такой Резников. Он в этот двор выходил так, словно этот двор при имении, а мы его дворовые.
Очень самовлюблённый был мальчик. Его наперегонки любили две бабушки, три тети и одна старшая сестра, пока родители скитались по загранкомандировкам.
Резников ходил как бы внутри невидимого шара, надутого его самомнением. Нос его был вечно вздёрнут, так что он смотрел на вас сверху-вниз из-под полуопущенных век, утомленных, не сомневайтесь, вами.
Резников утверждал, что снимался в «Приключениях Электроника», но сцену с ним вырезали; что в шестом классе он учится вынужденно, так как сдал уже экстерном вперёд за десятый, но в институте (МГУ, естественно) его попросили подождать ещё годик, а то такой успех выглядит слишком вызывающе; что в него влюблена председатель совета дружины, которая тайно предлагала ему досрочно вступить в комсомол.
И Резникову все верили, потому что его папа ездил на чёрной «Волге», как минимум. Плюс Резников никогда не улыбался.
Я же, как ребёнок с недоношенной самооценкой, рядом с Резниковым скукоживался вдвое. А я и так был не то чтобы богатырь. В его присутствии я мысленно делил детей как в Спарте и сам себя приговаривал к скале. Резников мог подойти и заговорить с кем угодно, даже с девочкой.
Однажды мы большой толпой незвано ввалились в гости к другу Семе. В коридоре нас радушно встречал его дедушка Яков Моисеевич.
Из этой толпы он знал только меня. Несмотря на это Яков Моисеевич лично здоровался с каждым по-взрослому за руку и для всех находил какие-то добрые слова.
Резников заходил последним, как и положено королю. Яков Моисеевич несколько секунд смотрел на него, а потом вдруг сказал:
— А тебе такое официальное лицо пока носить не положено.
И добавил:
— Пип.
После чего вместо рукопожатия Яков Моисеевич легонько нажал Резникову пальцем на нос, словно это был дверной звонок.
И лицо Резникова в одночасье осыпалось, как глиняная маска. И оттуда, из-под маски, показалась человеческая физиономия, вполне себе детская, с настоящими живыми глазами, курносостью и даже веснушками, которые раньше были не видны из-за вечно приподнятого ракурса. В тот вечер Резников впервые смеялся.
Не передать словами, как часто мне хочется сделать это фирменное «пип» в современной Москве.
Чтобы дозвониться до тех, кто разучился смеяться.